Несчастье, шок и … «бытовая травма»
13 декабря прошлого года около 20 часов вечера электрогазосварщик вагонного депо станции Красноармейск Владимир Бесараб закончил работу в сборочном цеху и отправился с другими рабочими в баню. Обычно они не очень-то мешкают с гигиеническими процедурами, ибо транспорт, доставляющий работников на работу/с работы, на этом предприятии отсутствует, хоть и значится в коллективном договоре и имеется в наличии у вагонного депо. Поэтому каждый торопится побыстрее закончить «водные ванны», чтобы раньше попасть с мороза домой.
Но в тот злополучный день Бесараб что-то уж слишком задержался на работе. Как вспоминает пенсионерка Елена Радионова, на часах было уже без двадцати девять, когда незнакомый голос по мобильному ей сообщил, что случилась беда: ее муж попал под поезд.
И начались для этой женщины «круги ада». Своего мужа она обнаружила в Димитровской центральной районной больнице в шоковом состоянии, хотя на момент аварии, вопреки страшным травмам, он был при памяти, и смог описать врачам «скорой помощи» все, что с ним произошло. Более того, если бы потерпевший не закричал, то в кромешной зимней тьме машинист наехавшего на Бесараба локомотива вряд ли бы нажал на тормоза: маневровый подвижной состав только набирал скорость. Несколько метров протянул поезд потерпевшего, зацепив его лестницей, и вся левая сторона туловища 50-летнего рабочего превратилась в месиво из костей и мышечной ткани. Раздробление ребер, перелом со смещением левой ключицы, косопоперечный перелом левого бедра. Острые обломки ребер пронзили и порвали легкое, добавив еще и мучительную асфиксию…
В больнице к ошеломленной жене Бесараба подошли двое мужчин. Представившись руководителями предприятия, на котором работает ее муж, они принялись убеждать убитую горем женщину, что данный несчастный случай не имеет ничего общего с производственной травмой. Как потом подтвердил медперсонал больницы, именно эти двое настаивали, чтобы при заполнении медицинской отчетности ранения Бесараба проходили под грифом «травма в быту».
«Бытовая» травма
На такой же формулировке настаивал и начальник депо Сергей Подрибенников, позвонив Радионовой утром следующего дня. Но Елена Петровна, будучи в прошлом профсоюзным лидером на одном из заводов Красноармейска, прекрасно знала КЗоТ, и с доводами руководства депо не согласилась, требуя провести расследование и выдать соответствующие акты. Однако, Подрибенников отказывался, аргументируя тем, что «это не наше дело, пусть акты составляет железная дорога». Как будто вагонное депо не является структурным подразделением Донецкой железной дороги, а авария не произошла на служебном переходе через железнодорожные пути!
Страусинная позиция руководства депо не только не убедила Радионову в том, что травма ее мужа не является производственной. Напротив, такое поведение зародило в ней большие подозрения во лжи и желании скрыть несчастный случай. Об этих сомнениях она поведала в жалобе на действия администрации вагонного депо, направленной 17 декабря в Красноармейскую межрайонную прокуратуру, а затем и в Донецко-Ясиноватскую прокуратуру по надзору за соблюдением законов в транспортной сфере.
И буквально на следующий же день начальник пресс-службы Донецкой железной дороги Владимир Селиванов уже щедро раздавал СМИ комментарии о том, что «данный несчастный случай не будет оформляться как производственная травма. Коллектив депо собрал 9 тысяч грн. Данная сумма будет передана супруге пострадавшего». И, как бы ненароком, тот же Селиванов уточнял, что «железная дорога – это зона повышенной опасности. Переходя пути (даже в установленном месте), пешеход обязан убедиться в отсутствии движения поезда (согласно Правилам поведения граждан на железнодорожном транспорте, утвержденным Постановлением Кабмина №903 от 10 ноября1995 г.)». Тем самым давая понять, что никто, кроме самого Бесараба, в случившемся не виноват.
И неважно, что в этом сообщении «уткой» оказалась не только «впечатляющая» сумма собранных средств. Нет-нет, возможно, рабочие депо даже больше собрали на лечение своему товарищу. Просто до его жены деньги не дошли в заявленном объеме. Гораздо существеннее то, что, не проведя никакого официального расследования несчастного случая, руководство Донецкой железной дороги уже на пятый день после несчастного случая заявило, что он не будет значится в сводке «производственных». Точка!
Не процедура дура, а исполнители «нерасторопны»
Между тем, в украинском законодательстве четко прописан порядок расследования несчастных случаев. И до тех пор, пока компетентный орган не даст заключения, имеет ли он причинно-следственную связь с производством или нет, этот порядок не зависит от того, травмировался работник на работе или дома. И решение о признании несчастного случая как связанного с производством принимается исключительно комиссией по расследованию, которая должна быть создана не позднее 3 дней после происшествия.
По правилам, порядок и последовательность действий должны быть такими: сначала лечебное учреждение, куда доставлен потерпевший, регистрирует сам факт телесных повреждений. Затем, в течение суток, в обязательном порядке информирует о происшествии соответствующие органы. А те, кому доставлена такая информация, в свою очередь, не откладывая в долгий ящик, в 24 часа обязаны создать орган, уполномоченный провести тщательное расследование всех обстоятельств, приведших к трагедии.
Вот, пожалуй, и весь простейший алгоритм первоначальных действий. Просто при производственной и непроизводственной травме адреса, куда сигналят медики, немного разнятся. Хотя, если травмировался работающий человек, то сообщение из больницы поступит, в том числе, и по месту его трудовой деятельности. Тем более, если полученные им травмы настолько серьезны, что чреваты в будущем инвалидностью.
Естественно, при аварии на производстве таких адресатов больше: уведомляются и Госгорпромнадзор, и страховой Фонд. Однако, и несчастный случай в быту по закону не только для родственников потерпевшего становится предметом заботы — ставятся в известность органы районной или городской власти, которые, собственно, и обязаны назначить комиссию по расследованию. А дальше комиссия должна обследовать место происшествия (аварии), опросить свидетелей, взять объяснительную с потерпевшего, и вообще призвана тесно сотрудничать с пострадавшей стороной. А по итогам своей работы, не позднее, чем в десятидневный срок, составить акт по установленной законом форме.
В случае с Бесарабом ни один из пунктов процедуры, детально прописанной трудовым законодательством, в указанные сроки выполнен не был. С горем пополам акт, на котором неоднократно настаивала жена пострадавшего, был составлен … 21 января, то есть спустя полтора месяца после аварии. И сработан он наспех, явно формальности ради.
Тайны и обстоятельства, покрытые актом
Вроде бы все графы типового акта – на месте. Но в графе «Меры, которые необходимо предпринять для устранения причин травмы» значится следующее: «Провести беседу о личной безопасности при нахождении на железнодорожных путях»? И рядом, как положено, красуется подпись об исполнении предписания. По «документу» выходит, что старший мастер провел такую беседу. Но интересно, с кем?! По логике – вроде бы с Владимиром Васильевичем. Наверное, во время ознакомления с актом под подписку, для чего специально был выбран момент послеоперационного, полубезсознательного состояния потерпевшего! Представьте себе картину: врачи после травмы собирают человека по частям (и никак собрать не могут!), а ему в это время читают профилактическую «беседу» для предотвращения травмирования в дальнейшем!
Владимир Бесараб на больничной койке
Все эти долгие четыре месяца Елена Радионова не отходит от больничной койки своего мужа, ухаживает за ним, а в больнице вынужденно кормила его с ложечки. Рассчитывать женщине пришлось только на себя и свою немногочисленную родню и маленькую пенсию. А заодно соглашаться на кабальные условия банков, чтобы получить кредиты, искать покупателей на квартиру матери. Даже просьба о материальной помощи, отправленная в адрес первого руководителя Донецкой железной дороги Рогова, так и не удостоилась ответа. Более того – документы и заявления, которые Радионова посылала на его имя, оказались … потерянными.
Отмахнулся от Радионовой и социальный Фонд по временной нетрудоспособности, Красноармейское отделение которого она однажды навестила. Сообщили, что Бесараб — не их «клиент». Услышать подобное особенно обидно: ведь Владимир Васильевич больше 30 лет аккуратно, с каждой зарплаты уплачивал взносы этой структуре. Был как бы застрахован! Вот именно, что «как бы», потому что настало время «Ч», и, оказалось, что работнику никто ничего не должен!
Никаких следов проводимого расследования несчастного случая потерпевшая сторона, сколько ни старалась, обнаружить не смогла. Даже об открытии 18 декабря уголовного дела по данному факту и внесении его в специальный реестр она узнала только 25 марта. Но при этом за семью печатями от пострадавшего держится фамилия того машиниста, который совершил наезд. Лишь слухи по округе разносятся, что, мол, уволен он, и больше не трудится в депо. Как и банщица, работавшая в тот вечер в бане депо. А ее-то за что «попросили»?
У каждого в такой обстановке повышенной секретности может создаться впечатление, что руководство депо не то, что не желает разобраться, как подобное происшествие могло произойти, а, наоборот, старается глубже спрятать концы в воду, максимально зачищая все, что могло бы пролить свет на обстоятельства несчастного случая.
Вернемся к акту от 21 января. В графе «Место, где произошел несчастный случай» записано: «по дороге домой». Такой формулировки в специально разработанном Классификаторе мест событий днем с огнем не сыскать. А факты – упрямая вещь. И они свидетельствуют, что Госгорпромнадзор совершенно зря отфутболивал обращения Радионовой по причине, якобы, не его компетенции. Ведь увечье Бесарабу нанес не он себе сам, а подвижной состав, причем, маневровый, то есть — служебный, управляемый машинистом, выполняющим производственное задание. Добавим: в рабочее время и на территории Донецкой железной дороги. И вряд ли в этом ведомстве кто-то возьмется утверждать, что маневровый поезд «прогуливался» сам по себе по путям станции Красноармейск, не выполняя никаких нарядов.
Поэтому, как ни ловчи, как ни сочиняй «нужные» формулировки, а то, что произошло 13 декабря с Бесарабом, имеет единственное законное определение – «несчастный случай, связанный с производством». Его развернутое содержание имеется в «Разъяснениях Госгорпромнадзора к Порядку расследования несчастных случаев». Там даже уточняется, что если б машинист произвел наезд по мотивам личной неприязни к сварщику, то допускается такой несчастный случай считать не производственной, а «бытовой» травмой. Но для такого допущения все равно пришлось бы просить справку из милиции с бесспорными доказательствами вражды, существующей между двумя работниками. Заметим также, что в том же нормативном документе весьма доходчиво разъясняется, что следует считать «скрытым несчастным случаем». Случай с Бесарабом можно использовать как конкретную иллюстрацию этого понятия.
Плакать или смеяться: в ведомстве Хохотвы разбираются с жалобой
После предметного выяснения, как должен был расследоваться несчастный случай, произошедший на железнодорожных путях ст. Красноармейск поздним вечером 13 декабря прошлого года, и как на самом деле расследовала этот инцидент специальная комиссия, уже не кажутся необоснованными обвинения со стороны Радионовой в адрес чиновников разных мастей: коррупция по предварительному сговору.
Жалоба на преступную бездеятельность и круговую поруку чиновников вместе с пакетом прилагаемых документальных доказательств жена пострадавшего, Елена Петровна Радионова, еще 25 февраля направила в сектор по вопросам предотвращения и противодействия коррупции Госгорпромнадзора. Ответа до сих пор нет. Должно быть, заведующий сектором Петр Мирошниченко чрезвычайно занят. Чем?
Белые воротнички Госгорпромнадзора (второй справа, под Президентом – Александр Хохотва)
Вот я и думаю: почему у нас простой человек, попав в беду, обречен на отсутствие какой-либо поддержки со стороны государства, самой целью существования которого (так записано в Конституции Украины) является забота о своих гражданах, о человеке? Почему рядовые граждане государства («маленькие укранцы», как их любил «ласково» называть сердобольный президент Виктор Ющенко) должны проявить титанические силу и энергию, чтобы заставить нанятых во власть «государевых людей» исполнять закон? И не нахожу вразумительного для себя ответа…
Вместо послесловия — слово беззащитной о профсоюзах
А в отчаянии и безысходности задаюсь следующим вопросом: а что делают профсоюзы, которым Конституцией и законами страны даны права и гарантии стоять на страже трудовых прав «маленьких украинцев»?
— Есть по месту работы моего мужа профсоюз, и подпись председателя профкома Владимира Мальцева присутствует на акте о несчастном случае, — с горечью отвечает мне Елена Радионова. — Как только узнали о несчастном случае, сразу же оформили профсоюзный билет на имя мужа и вручили… Будто спохватились..: Взносы ведь регулярно удерживали… И сына попросили от имени лежачего отчима заяву о добровольном страховании в ТОО «Страховая компания «Нафтагазстраховка» накропать. Как оказалось, вся контора, то есть приближенные к начальству, в ней застрахованы, а рабочих страховать не требуется?! И профком в такой несправедливости все устраивает. И скажите теперь, чьи интересы он защищает?
Сейчас профком предлагает мне взять во внимание и, стало быть, простить, что машинист тепловоза в тот вечер был в кабине один, хотя по инструкции должен работать с напарником, но помощников машинистов не хватает. Да и вообще поезда у нас водят одни старики-пенсионеры, которых некем заменить. А рук у машиниста всего две, потому в тот день ни звукового, ни светового сигнала при движении подвижного состава он, как того требуют правила, не подавал. Короче, мы должны войти в положение, и признать, что пересекать железнодорожное полотно нужно исключительно по мосту, хотя, чтоб на него выйти из депо, нужно перепрыгнуть через высоченный забор, ибо ворота в депо запирают от воров. Что чистить наледь на служебном переходе, чтоб люди не поскальзывались под колеса поездов — тоже некому. Что, депо такое бедное, что вынуждено экономить на безопасности людей? А, ну-ка, по 12 часов поработать в одном лице молотобойцем и сварщиком?! Это ведь тяжеленный труд, и после него добирайся домой, как хочешь?
Наледь на служебном переходе через рельсы чистить некому
А ведь КЗоТ подобные порядки строго настрого запрещает. Как и принимать слесарей на работу, уменьшая разряд. Мой муж получил 5 разряд еще в 1982 году, и всю жизнь по специальности проработал. Почему же, устраиваясь в вагонное депо год назад, его зачислили в штат сварщиком 4 разряда? Что, с возрастом квалификация падает, а не возрастает? Ясный ответ — чтоб платить меньше зарплату. Хотя куда еще меньше? И профсоюз ослеп, не видит этих нарушений?!.
В профсоюзах говорят, что вот, дескать, примут новый трудовой кодекс, и наемные работники станут бесправными. Они у нас уже рабы, а не работники. Вот пока мы не перестанем молча утираться после каждого плевка в лицо, не научимся в профлидеры избирать честных людей, а не продажных приспособленцев, пока не научимся требовать от работодателя соблюдения всех законов о труде, а от Президента Украины действенных и эффективных гарантий своего права на труд, с нами, как с быдлом, и будут поступать. Значит, мы того заслуживаем?!.
Комментарии