Экс-мэр Украинска Виталий Нешин рассказал, кто и почему «попросил» его покинуть пост градоначальника (фото)

В сети Интернет появилось интересное интервью бывшего мэра Украинска Виталия Нешина. Когда-то благодаря ему маленький депрессивный городок в Донецкой области прославился на всю Украину и стал героем многочисленных публикаций. Молодой мэр сделал многое, чтобы вытянуть город из пропасти экономического упадка, однако в 2010 году инициативного Нешина сместили с поста коллеги из Партии регионов и теперь бывший градоначальник работает проходчиком на шахте.

Еще недавно имя Виталия Нешина гремело на всю страну. Даже уже осенью 2011 года в его родной Украинск, что под Донецком, приезжал корреспондент российского «Огонька» — «изучать опыт», уникальный. В 2006 году тогдашний городской голова Украинска Нешин объявил бесплатное заселение людей в брошенные квартиры, реанимировав таким образом вымирающий депрессивный город. «Украина спасает Украинск» — типичный газетный заголовок тех времен.

На самом же деле Украинск спас один конкретный человек, буквально своими руками. В избирательной гонке 2010 года отработавший два мэрских срока Нешин с незначительным отставанием пришел вторым… «Есть такие люди. Пришли ко мне, сказали: «Уходи». Я говорю: «Я восемь с половиной лет тут отработал, что значит «уходи»?» Ответили, что уже достаточно», — неохотно рассказывает он, не говоря ничего конкретного об этих людях.

С Виталием Нешиным мы встречаемся в спортзале созданного его силами Дворца спорта. Рабочий день, но у бывшего мэра выходной – накануне он вернулся из забоя…

— Раньше тут было семь детских садиков, четыре школы, музыкальная школа, — сам начинает он разговор. — Работала шахта «Украина», центральная обогатительная фабрика, мотостроительное управление. В общем, город жил. В 90-е годы начался отток населения. Закрылась шахта «Селидовская» — четырехтысячный коллектив лишился работы. На других шахтах платили по 10-15 процентов зарплаты. Люди начали выезжать, оставляли жилье, вырезали там батареи, снимали окна, двери. Никакого учета не велось, как я потом выяснил. Сюда свозили деградировавших людей из Донецка, где у них забирали жилье. Это было налажено. Кому-то была выгодна паника местных жителей – им навязывали мнение, что городу конец. Полнейший упадок. Город в мусоре, в грязи, в канализации…

Экс-мэр Украинска Виталий Нешин

— И в таком городе Вы захотели стать мэром…

— После армии я работал тренером по боксу. В 1996 году мне предложили выбрать любой из закрытых детских садиков и создать там Дворец спорта. Мы оборудовали его общими силами местных предпринимателей и администрации шахты «Украина». А потом директор шахты позвал меня начальником охраны – шахту разворовывали. Я совмещал две работы.

Мэром меня избрали в 2002 году. Коллектив шахты предложил: «Виталя, давай!» А у меня – энергии много, а работы не хватает: спорт в порядке, охрана налажена. Согласился. Победил с большим отрывом, хотя грязи много на меня вылили. Команда тут вообще интересная работала. Звонили домой, угрожали. Но я не обращал внимания.

— Что было дальше?

— Тяжело было начинать строить. По три недели не было света. Сплошное воровство. 75 процентов потерь электроэнергии. 21 точка мусора – нам потребовалось до тридцати КАМАЗов, чтобы все убрать. Канализация текла по городу. Население ничего не платит, а не платит, потому что зарплату не получает, — замкнутый круг. И ищешь ты выход, ищешь (смеется), а что-то надо же делать… И никто ничего не подсказывает. Просто смотрят и насмехаются: «Ну как, «выживет», или «съедят»?»

Потихоньку справлялись. Помогало руководство шахты и центральной обогатительной фабрики. Я приходил туда, убеждал: 70-80 процентов жителей города работает или работало у вас, отдали предприятию свое здоровье, — помогите им. Давайте проложим дороги, давайте решим коммунальные проблемы. За каждым участком закрепляли подопечных.

В полшестого я пробежался по городу, обзвонил диспетчерские службы. Я знал, где не хватало слесарей, сантехников, сварщиков, плотников, каменщиков, укладчиков, подсобных рабочих, штукатуров. В шесть наряд – я приходил на шахту, просил дать людей. Я дружил с начальниками участков, с рабочими.

Работал с населением, объяснял, что надо платить за коммунальные услуги. Очень тяжело было переломить мышление: «А за что я должен платить? Вы сделайте сначала…». Собирается масса людей, кричат: «Вор! Негодяй!» Спрашиваю: «Кто сказал?» — «Я». Вызываю – одного, другого: «Вот смотрите, задолженность: Иванов – две тысячи, Петров – три тысячи, Сидоров – четыре тысячи». Смотрю – народа все меньше и меньше…

Начали работать с неплательщиками – пошли платежи. Люди выбирали себе главного на квартал, делали полную паспортизацию ЖКХ по кварталам. Смотрели, в каком состоянии электроопоры, провода, котельные, теплотрассы, — все разграблено и разбито. Люди сами собирали деньги, ездили на радиорынок за рубильниками, за проводами – появился свет. Когда премьер-министром впервые стал Виктор Янукович, выдали задолженность шахтерам, и у нас немного увеличился бюджет. Взяли мусоровоз, приобрели шифер. С годами набрали опыта.

— В 2006-м Вы объявили программу заселения.

— Это как раз накануне зимы было. Отопления нет – 117 домов замерзших. И что делать, если первые этажи брошены, разграблены? Приехал губернатор – у него большая рабочая поездка была в область. Идем мы с ним в котельную – пешком. Говорит: «Деньги мы будем выделять, миллионы уже вложили, а жить кто здесь будет? Я смотрю, окон забитых много…» А за ним журналисты съехались, все центральные телеканалы. Я разворачиваюсь к ним, и говорю: «У меня предложение…»

Я дал свой мобильный телефон. Мне в первый день после эфира позвонили шестьдесят человек. Государственные квартиры отдавал бесплатно, приватизированные хозяева продавали сначала за сто-двести гривен. Люди сами находили или помогали находить хозяев брошенного жилья. Так и получилось, что где одним война – другим свадьба: цены на квартиры сразу подскочили.

Кто-то пытался взятки давать. Я им объяснял: «Поймите, я не бизнес делать сюда пришел…» Начали писать на меня кляузы, натравливать разные проверки. Опытные коллеги только злорадствовали. Говорили: бомжей заселяет. Смеялись, как над дурачком. Все профессионалы, закончили аспирантуры, а я – горный техникум. Поддержал меня тогда Юрий Хиврич, который работал заместителем губернатора Донецкой области.

— Сколько людей Вам удалось заселить?

— Более тысячи семей. И люди сами, со своего семейного бюджета, вложили от полутора до двух миллионов в восстановление жилого фонда. Это было условие – хотя бы на 30-40 процентов самостоятельно отремонтировать жилье, потому что приезжали и аферисты: приватизировали, продавали и уезжали. Были брошенные государственные квартиры, из которых жильцов выписали через суд, — так они возвращались. Тут такое творилось…

Из городского бюджета мы выделяли деньги на шифер, доски, трубы. Я еще писал письма во все инстанции семи-восьми областей, откуда к нам приехали люди. Просил прислать хотя бы гвоздь, кирпич, доску, шифер – не нужны деньги. Но никто так и не отозвался.

— Я вижу, что в городе до сих пор много брошенных квартир. Программа оказалась недостаточно успешной?

— Осталось много приватизированного жилья, собственников которого невозможно найти.

— Кто внес наибольший вклад в восстановление Украинска – государство, область..?

— Мне кажется, население.

— Сюда приехали новые люди, но тут и без них была страшная безработица…

— Мы приглашали областные социальные службы, Центр занятости – они давали информацию о вакансиях. Могу сказать, что тот, кто хотел работать, работу себе находил. Донецкие предприятия присылали сюда автобусы для рабочих. Приезжие помогли облагородить территорию, заняли старые заброшенные магазины. Потом тут открылись швейная фабрика, детский садик, асфальтобетонный завод.

— Вам нравилось то, чем Вы занимались?

— Да.

— Как выглядел Ваш рабочий день?

— Просыпался в пять часов. В полшестого шел на одну из котельных, на энергоучастки, обзванивал аварийные службы, звонил в диспетчерскую горводоканала, заходил на шахту, на первый наряд. В шесть тридцать я был здесь, пробегал кросс, заодно проверяя город, принимал душ – в восемь часов я уже был у себя в кабинете. Проводил наряд с сотрудниками исполкома.

Приемов как таковых у меня не было. Официально приемный день был понедельник, но встречался с людьми тогда, когда приходили.

Было своего рода хобби. Тут когда-то беспорядочно посадили деревья. Я обрезал сухостои – над проводами, над крышами, над коллекторами. Два раза в неделю по три часа принимал участие в субботниках. Крыши крыли вместе с жителями и некоторыми депутатами, потому что кровельщиков не было. Не чурался лопаты. Если какие-то проблемы были, решали их все вместе.

— Сколько времени проводили в кабинете?

— Не любил кабинет. От силы часа полтора там находился.

— Были такие, кто считал, что это самопиар.

— Да, восемь с половиной лет они считали, что это самопиар. Были такие, что смеялись: «Не может руководить – пусть сам работает!».

— Как получилось, что Вы проиграли выборы?

— Сказали, что уже хватит.

— Кто сказал?

— Есть такие люди. Пришли, сказали: «Уходи». Я говорю: «Я восемь с половиной лет тут отработал, что значит «уходи»?» Ответили, что уже достаточно.

Потом подставили меня с повышением тарифов. Управление коммунальной собственностью Украинска делегировано Селидовскому горисполкому, и повышение тарифов осуществлял Селидовский, а не Украинский городской совет. А люди тут собирались, организовывали митинги. Я выходил к ним, пытался объяснять, что к повышению тарифов я не причастен. Но понимали по-разному.

Я все равно пошел на выборы. Мне пришлось выйти из Партии регионов, потому что они выдвинули другого кандидата. Шел от партии Сергея Тигипко. Так «регионалы» потом заявили: «Вот видите, мы не можем его выдвинуть, он же из партии вышел».

Людей пришло процентов тридцать. На избирательных участках собирались большие очереди, и многие, особенно люди преклонного возраста, их не выстаивали.

— Будут еще выборы… Думаете баллотироваться?

— Посмотрим. Время лечит. И оно все покажет. Я сейчас иду по городу – со мной все спешат поздороваться. Я не прячусь от людей, общаюсь с ними.

— И что они Вам говорят?

— Что сожалеют. Знаете, первое время… Я ведь привык всегда в работе быть. И на выходных работал. А тут… Как перестал быть нужным, все отвернулись. Это было очень тяжело пережить. Сейчас я как-то успокоился уже, год прошел все-таки. В первое время болел душой очень сильно.

Я понимаю, что у каждого свои взгляды на жизнь. У кого-то не хватило сил отстоять свое «я». «Это же политика». Надо – на колени упадут и поклонятся. Все боятся. Демократия-то у нас только по телевизору и в газетах.

— А Вы не боялись?

— Говорил прямо. Помогал спорт, поддерживали люди, которым я оказывал помощь. Жители города видели результат моей работы.

— Вы не задавались вопросом, почему Вам сказали уйти?

— Как сказал мне один человек, сейчас инициативных не любят. Не нужны сейчас инициативные люди. Сам много раз себя об этом спрашивал. Придет время – скажу.

— Вы тоже боитесь?

— Ничего я не боюсь. Просто рано еще. Ну какой смысл?

— Через четыре года новые выборы…

— Вот через четыре года и решу, надо говорить или не надо.

— То есть, Вы все-таки намерены баллотироваться?

— Силы есть, желание есть, а там посмотрим. Сейчас снова пошло повышение тарифов на жилищно-коммунальные услуги – все молчат, всех все устраивает. Никаких митингов.

— Кто тогда организовывал митинги?

— Те люди, которые были заинтересованы, чтобы я не был мэром.

— Это люди из Партии регионов?

— Они «перекрасились». Раньше были в различных партиях, потом пошли в ту силу, которая провела бы их во власть.

— Вы думали, чем будете заниматься, если проиграете выборы?

— Шесть месяцев я получал государственное пособие. Потом устроился на работу в Донецк, на завод. Работал грузчиком, завскладом. Было тяжело ездить каждый день в Донецк и обратно, поэтому пошел на шахту «Россия», в проходку.

— Ни от каких муниципалитетов предложений не поступало?

— Нет. Вокруг была масса друзей, — и почти все сразу отвернулись. Есть люди, которые не забывают, но их единицы. Я как-то посмотрел в телефонную книжку, и потом два с половиной часа удалял из нее номера.

— Оставшиеся до выборов четыре года будете в шахте работать?

— В шахте буду работать. Мне нравится (улыбается). Нормальный коллектив, нормальная работа.

— Как в коллективе относятся к тому, что раньше Вы руководили целым городом, а теперь работаете в проходке?

— Я не говорю там ничего. Мне как-то задали в шахте вопрос, кем я работал раньше, я ответил: «Тренером по боксу». В шахте нет начальства – все равны.