Успехи Восточной Азии начались с Японии, которая в течение нескольких десятилетий после Второй мировой войны поднялась до уровня второй по величине экономики мира. Она имела устойчивые темпы роста, превышавшие все, какие отмечались где-либо прежде. За японским взлетом последовали достижения сначала Южной Кореи, Тайваня, Гонконга и Сингапура, затем Таиланда, Индонезии и Малайзии и, наконец, Китая.
Экономический рост Восточной Азии, продолжавшийся более трех десятилетий, был примечательным. Япония, в частности, и другие страны региона опровергли две классические предпосылки развития. Во-первых, они продемонстрировали, что неравенство не является обязательным для роста, тогда как прежде повсеместно считалось, что только через неравенство могут быть генерированы необходимые высокие темпы накоплений (Lewis, 1955). Во-вторых, эти страны доказали, что начальные стадии развития не обязательно должны быть связаны с увеличением неравенства (вопреки Kuznets, 1955). Напротив, новое процветание распространилось на значительную часть их населения, миллионы людей были вырваны из бедности. К примеру, в Малайзии и Таиланде масштабы бедности сократились с почти 50% в 1960-х гг. до менее 20% к концу века.
В стратегиях, проводимых странами Восточной Азии, имеются важные различия. Индустриальные модели Кореи и Японии были сфокусированы вокруг национальных корпоративных конгломератов и активно ограничивали приток прямых иностранных инвестиции (ПИИ), которые в период 1987-1992 гг. составляли менее 5% ВВП. В отличие от них Сингапур и Малайзия проводили политику привлечения иностранных многонациональных корпораций и поощряли становление вокруг них «кустовых» производств. Объем ПИИ в этих странах к 1992 г. превышал 30% их ВВП. Тем не менее на более глубоком уровне азиатские страны имели много общего. Для них были характерны высокий уровень вложений в физический и человеческий капитал, быстрый рост продуктивности сельского хозяйства и снижающаяся рождаемость.
Однако наибольшие споры в отношении «азиатского чуда» породила роль государства. Приверженцы ортодоксальных взглядов считают, что главным источником успеха была философия свободного рынка в Восточной Азии. Они указывают на превалирование макроэкономических мер, ориентированных на стабильность, включая ответственную монетарную и фискальную политику правительства, низкую инфляцию, поддержание приемлемого реального валютного курса. Они также отмечают надежную правовую основу, способствующую стабильности, инвестициям и конкуренции.
Эти факторы, разумеется, благоприятствовали росту, но это далеко не вся история. В других аспектах экономическая политика азиатских стран не умещалась в ортодоксальную схему. Их экономические модели предусматривали сильную роль государственного сектора. Они совершенно явно не верили в свободные и «раскрепощенные» рынки. Сердцевиной успеха должны были стать хорошо функционирующие компании и рынки, однако решающая роль принадлежала правительству. Правительства действовали как катализаторы, помогая развитию рынков обеспечением необходимой физической и институциональной инфраструктур, путем исправления провалов рынка, развития накоплений и технологий. Ноланд и Пэк (Noland and Pack, 2003) проследили японскую промышленную политику от времен Реставрации Мейдзи в середине XIX в. и ход развития, направлявшегося государством под лозунгами «соку-сан-кодзио» (индустриализация) и «фукоку-киохай» (богатая нация и сильная армия). Они указывают, что экономические условия договоров, навязанных Японии западными державами, поощряли расширение государственного вмешательства. Эти весьма обременительные договоры требовали, чтобы Япония снизила свои таможенные тарифы, и в силу этого побуждали японских политических деятелей искать альтернативные пути поддержки национальной индустрии, в том числе посредством субсидированных кредитов от государственных банков. Эти политические инструменты дожили до последних десятилетий XX в.
Комментарии