На шахте «Алмазная» ДТЭК Шахтоуправления «Добропольское» с 2005 года трудится Жан Ед Ншимиримана, родом из Бурунди, государства на берегах озера Танганьика в Восточной Африке, самого протяженного в мире.
В передаче «Жди меня» нередки истории о том, как после многолетней разлуки встретились папа из Африки, учившийся в одном из вузов СССР и его сын или дочь. Женщины старшего возраста в студии, не стесняясь, плачут, на мокром месте глаза и у их ровесниц у телевизоров. А между тем, 20-30 лет назад они же клеймили позором тех девушек, которые выходили замуж или рожали детей от африканских студентов. Теперь наше общество, к счастью, становится толерантным, а выходцев из Африки, ставших гражданами Украины, можно встретить в самых разных сферах деятельности. Один из них — представитель африканского государства Бурунди, Жан Ед Ншимиримана, рассказал о своей родной стране и о том, как работается ему на шахте «Алмазная».
— Жан, как ты оказался в Украине?
— Я вырос в семье учителя начальных классов. Школу закончил с отличием, с сертификатом, который давал право на учебу за границей. В 1990 году приехал в Советский Союз. Сначала учился на подготовительном факультете в Краснодаре, где в течение года изучал русский язык (Жан говорит по-русски с небольшим акцентом). Затем продолжил обучение в Лесотехнической академии в Воронеже.
— В Бурунди много джунглей?
— Лесов осталось очень мало, почти вся земля занята полями и плантациями. Дело в том, что площадь моей родины примерно равна площади Донецкой области, а население — около 9 млн человек, то есть, почти в два раза больше. Но Донецкая область — это индустриальный регион, где большинство населения проживает в городах, а в Бурунди большинство живет в сельской местности. Плотность населения очень большая.
В Росии, в Лесотехнической академии Жан познакомился и учился вместе с будущей женой, у них родился сын Джермейн, а когда в 1996 году окончили учебу, в Бурунди и в соседней Руанде уже вовсю шла гражданская война. Воевали народы хуту (к которому принадлежит Жан) и тутси. Хуту — земледельцы, тутси — кочевники, разговаривают на одном языке. Конфликты между ними длились на протяжении нескольких столетий. Во время колонизации, сначала немецкой, а потом бельгийской, распри немного приутихли, а возобновились уже после приобретения независимости в 1962 году (чем-то напоминает времена развала СССР, когда «нерушимая дружба народов» вдруг резко переросла в межнациональные конфликты).
— Домой возвращаться возможности не было, поэтому перебрались в Доброполье, на родину жены, — продолжает Жан. — В 1997 году я начал работать на лесном складе шахты «Добропольская», можно сказать, по специальности. Грузил лесоматериалы, работал на пилораме. Потом — на разных предприятиях, но больше всего, в плане приобретения опыта, помогла работа на Добропольском РМЗ, где получил навыки слесаря. В 2005 году пришел на «Алмазную» — сначала горнорабочим на УШТ-1, потом, после обучения в УКК — электрослесарем на добычной участок №2. Когда его расформировали, был направлен на участок автоматики.
— Нравится нынешняя работа?
— Да, потому что понимаешь свою ответственность за работу всей шахты. Наш участок отвечает за работу сигнализации, всевозможных датчиков, запуск конвейеров, справляемся, на мой взгляд, нормально. Чтобы знать еще больше, я окончил заочно Селидовский горный техникум по специальности «горный электромеханик».
— Жан — ответственный и дисциплинированный работник, — говорит механик участка АСИТ Роман Буглак. — Когда поступает заказ на проведение работ с какого-либо участка, то нередко просят прислать именно его. Хорошо разбирается в электротехнике, поэтому мне с ним есть что обсудить и о чем поговорить.
— Жан, ты уже много лет живешь в России, в Украине. Как здесь относятся к твоему цвету кожи?
— Бывает всякое, как и везде. У меня на родине совсем недавно воевали между собой люди, которые разговаривают на одном языке и одного цвета кожи. Здесь же часто можно увидеть негативное отношение к «нерусским», к выходцам с Кавказа и Средней Азии. Конечно, есть люди, которые считают нужным оскорбить и меня, но я не обращаю внимание. Но есть и такие среди моих коллег, которые работают со мной, знают, что я умею, они ставят на место «неравнодушных» к моему происхождению. Шахтеров всегда называли неграми, так что я теперь дважды шахтер.
— Есть ли желание возвратиться на родину?
— Есть, как и у любого нормального человека. Братья и сестры тоже получили образование, работают дома. Но перелет очень дорог, к тому же, я теперь гражданин Украины, буду пока жить и работать здесь. В Бурунди шахт нет, есть небольшие карьеры, будет трудно найти работу по специальности.
Страна, между тем, обладает большими залежами полезных ископаемых, в частности — 5% мировых запасов никелевых руд. Но из-за отсутствия развитой инфраструктуры, прежде всего выхода к морю и железных дорог, горная промышленность находится в зачаточном состоянии. Из-за гражданской войны, Бурунди сейчас входит в пятерку беднейших стран мира, после заключенного в начале 2000-х годов перемирия, экономика только начинает развиваться. Большая часть валового продукта приходится на сельское хозяйство. Знатоки в Европе ценят чай и кофе, в больших количествах выращивается авокадо, производится пальмовое масло. Мало кто знает, что 50% собранных в стране бананов идет на изготовление пива крепостью 28 градусов! Еще в Бурунди берет свое начало самая большая африканская река Нил, а в одной из рек лет 10 назад поймали самого большого пресноводного крокодила в мире, длиной 6 м и весом более тонны. По местным преданиям, он съел около 300 человек, но его все равно отпустили и даже видели пару раз на протяжении последних нескольких лет.
— Я сейчас живу один, с женой развелись. Сын Джермейн радует своими успехами — он один из лучших боксеров страны в своей возрастной категории, — рассказывает Жан. — Буду ждать здесь, в Украине, когда он станет чемпионом мира и Олимпийских игр.
— А вот я слышал в одной компании, как женщины обсуждали твою личную жизнь — с кем сошелся, с кем разошелся.
— Так женщины везде одинаковы, что в Бурунди, что в Украине, — улыбается Жан. — Но у меня на родине есть такое выражение: если о тебе говорят, неважно, хорошо или плохо, значит, ты еще жив. Так что — пусть говорят.
Комментарии